Праздники и обряды Череповецкого района в записях 1999 года: Календарные праздники и обряды. Похоронно-поминальные обряды / Сост. А. В. Кулев, С. Р. Балакшина; расш. и нотация С. Р. Балакшиной. Вологда, 2000.
ПРЕДИСЛОВИЕ
Настоящий сборник открывает серию изданий, представляющих народные традиции Вологодской области по материалам фольклорно-этнографических экспедиций последних десятилетий. Основная задача серии — отражение богатства и разнообразия местных форм и локальных проявлений традиционной народной культуры региона.
Эта задача представляется тем более важной, что за последние десятилетия многие явления традиционной культуры уходят не только из сферы живого бытования, но даже и из памяти людей. Такое положение вызывает целый ряд проблем и трудностей в практике современного освоения и восстановления народных традиций на местах. Недостаток местного материала зачастую восполняется за счет искусственных привнесений из традиций других регионов. Это, в свою очередь, приводит к неоправданным заменам и нарушениям в структуре традиционных этнокультурных комплексов, игнорированию особенностей локальных традиций и, в конечном счете, к их унификации, утрате присущего им своеобразия.
Серия публикаций фольклорно-этнографических материалов призвана раскрыть содержание местных традиций народной культуры Вологодчины. Устранение возникших в региональных традициях “пробелов” поможет практикам преодолеть имеющиеся несоответствия, адекватно и непротиворечиво использовать народный опыт и народные знания в современных условиях.
Наряду с общей ориентацией серии на проблемы практического освоения традиций народной культуры, публикации этнографических сведений и фольклорных образцов из собраний экспедиционных материалов должны помочь и при решении задач научного плана — определении ареалов распространения традиций, динамики происходящих в них изменений, их типологического и историко-культурного изучения и т.п. Использовать представленные в серии сведения и факты не только в практических, но и в научных целях позволит соблюдение необходимых требований, предъявляемых к научным публикациям этнографических и фольклорных материалов.
Данная публикация посвящена календарно-обрядовым и похоронно-поминальным традициям, зафиксированным в 1999 году экспедицией Вологодского областного научно-методического центра культуры и Кадуйского Центра народной традиционной культуры (рук. А.В. Кулев, С.Р. Балакшина) на территории Ягницкого и Николораменского сельсоветов Череповецкого района.
Культурные традиции Череповецкого района богаты и разнообразны. Несмотря на близость к современному промышленному городу, в череповецких деревнях до сих пор сохраняются чистые родники народной мудрости. Здесь еще и сейчас можно услышать звонкий наигрыш и веселую припевку-частушку. Даже в наше время местные жители с помощью старинных обрядов вызывают дождь, лечатся у чудодейственных источников, поклоняются святым деревьям и камням. Пожилые знатоки в подробностях могут рассказать о том, как еще недавно проводились святки, масленица, другие календарные обряды и праздники, могут вспомнить, как справлялась традиционная свадьба. Поразительна сохранность традиционных верований и представлений, связанных с миром предков, которые ярко проявляют себя в похоронно-поминальной обрядности. Все это и еще многое-многое другое, сохранившееся в череповецких деревнях, представляет безусловный интерес и для знатоков-профессионалов, и для всех ценителей традиционной народной культуры.
Народные традиции западного региона Вологодской области (быв. Новгородской губ.), частью которого является Череповецкий район, привлекали внимание исследователей уже с середины прошлого века. Ранние публикации этнографических сведений и фольклорных образцов (1), описывающие местные традиции в их еще активном состоянии, не утратили своего научного и культурного значения вплоть до настоящего времени.
Серьезный вклад в изучение и освещение музыкально-песенных традиций региона внесла известная исследовательница и пропагандист русской песни Е.Э.Линева, выпустившая по результатам двух своих экспедиций 1901 года в Череповецкий, Белозерский и Кирилловский уезды сборник “Великорусские песни в народной гармонизации. Вып. II. Песни Новгородские” (СПб., 1909). Метод фонографической записи, впервые примененный ею в полевой работе, позволил исследовательнице не только передать всю красоту, музыкальное богатство и специфику народной песни, но и вполне ярко отразить самобытность местных певческих традиций (2).
Современный этап изучения народных традиций западного региона Вологодчины был начат в 70-е гг. экспедициями Ленинградской консерватории (рук. А. М. Мехнецов) (3). Отличительной особенностью этих экспедиций стало фронтальное обследование территории, а методологически определяющей — установка на комплексное изучение фольклорных традиций региона, исследование музыкально-песенного фольклора в неразрывной связи с этнографическим контекстом его бытования.
В 1990 году экспедицией Ленинградской консерватории было начато обследование территории юго-западной части Череповецкого района, находящейся на слиянии рек Молога и Шексна и граничащей с Устюженским районом Вологодской области, Весьегонским районом Тверской области, с ярославским Пошехоньем. Экспедиция зафиксировала здесь богатейший пласт календарных обрядов и связанных с ними музыкально-поэтических форм, выявила активно функционирующую и развивающуюся в настоящее время в рамках похоронно-поминальной обрядности традицию псальм или, по народной терминологии, “божественных стихов”.
Небольшая по времени экспедиция 1999 года, часть результатов которой вошла в настоящее издание (4), продолжила начатую работу. Эта экспедиция, в целом подтвердив сохранность в народной памяти и в активе традиции зафиксированных в 1990 году обрядовых комплексов, ставила своей задачей выявление их структуры, а также характера связей между обрядовыми компонентами. В отношении “божественных стихов”, помимо установления их места и роли в структуре похоронно-поминальных и календарных обрядов, экспедиция изучала формирование и развитие на протяжении нескольких последних десятилетий этой традиции.
Не имея возможности подробно охарактеризовать здесь представленные в сборнике материалы, обратим внимание лишь на некоторые особенности местной традиции.
В календарно-обрядовом комплексе этой части региона выделяются ритуальные обходы домов, которые проводились в самые различные праздники. Просьба или требование к хозяевам одарить участников обхода “загушками” звучала на Филиппово заговенье, “коровушками” — на Рождество, “васильчиками” — на Новый год; в Петрово заговенье молодежь собирала яйца для общей яичницы, в Петров день — крупу для общей каши; на Масленицу — дрова и веники для масленичного костра, а в престольные праздники парни ходили по домам “сбирать кисели”.
Несмотря на существующие различия ритуальных обходов, они обладают определенным содержательным и смысловым единством, которое ярко проявляется, например, в припевках и выкриках на Филиппово заговенье, Рождество, Новый год. В фольклорных текстах формульным является сам зачин-обращение — “Тётенька и дяденька”, “Дедушка и бабушка”, “Тётушка-бабушечка” и пр., а также просьба или требование угостить обходчиков — “подайте-ко загушки”, “подай кусок рогушечки”, “подайте-ко коровушку”, “подайте васильцыка”, “подавай пирога” и т.п. В других обходах, несмотря на отсутствие музыкально-поэтических форм, также имелись краткие словесные обращения-просьбы. Так, например, в Прощёное воскресенье ребятишки просили подать “на масленцу” пару веников, плохую обувь; приход парней в дом за киселем мог сопровождаться репликой “Давай, тётка, кисель” и т.д.
Обходы домов несли в себе важную для реализации основных смыслов и идей праздника семантическую и функциональную нагрузку, и поэтому многие из них сохранялись здесь вплоть до недавнего времени.
Содержание масленичных припевок, которые исполнялись у костра в последний день праздника, определяется, в первую очередь, ситуацией окончания веселого масленичного гулянья, “прощанием” и “расставанием” на Великий пост. Поэтому в них при обращении к масленице, как правило, звучат корильные мотивы (“масленца-килунья”, “масленица-б..дь”), укоры, что “не дала погулять”, мотивы наступающего воздержания в еде (“нищета поджала хвост”, “завтра пост, дадут редьки хвост...”) и т.п.
Заклинательный характер текстов, исполняемых на Вознесенье, также предопределен обрядовой ситуацией. Слово-обращение к “рожковине” или “яровине” — хлебу-“папоньке” — как бы усиливает магическую направленность обряда бросания в ржаном поле высоко вверх яиц: “Рости, папонька, большая!”
Все обрядовые ситуации, где музыкально-поэтические тексты бытуют наравне с обрядовым действием, будь то обращение к хозяевам с требованием угощения, или к масленице, или к “папоньке”, обуславливают особые исполнительские качества звучания текстов — их не поют, а “резко”, громко “крычат”.
Интонационно-мелодический строй декламационных календарно-обрядовых форм череповецкой традиции пронизан неразрывными связями с речевой интонацией. Напевы припевок и выкриков основываются на музыкально-выразительных свойствах интонируемого, “озвученного” слова (5) .
Традиционный похоронно-поминальный обрядовый комплекс сохранил не только в народной памяти, но и в актуальном состоянии свою структуру, основной набор обрядовых элементов и систему верований и представлений, относящихся к “миру умерших”. Вместе с тем, в настоящее время из сферы живого бытования буквально на глазах уходит некогда развитая причетная традиция (6). Но музыкально-поэтический “код” обряда не исчезает совершенно. Часть функций причитаний принимает на себя жанр “божественных стихов” (7). В настоящей публикации представлены лишь некоторые из них, наиболее распространенные в местной традиции.
Стихи исполняются во все значимые моменты обряда: при сидении у покойника, во время похоронной процессии, при погребении, на поминках, в урочные дни и т.д. — до самого сорокового дня, когда, по народным верованиям, душа навсегда расстается с земным миром.
Строгой последовательности исполнения стихи, как правило, не имеют, хотя за некоторыми из них закреплено значение первого, открывающего “собрание” (8) (“Вот уж настанет мой праздник”, “Не унывай, не унывай” и др.) или завершающего его (“Пред тобою, мой Бог”). Отдельные стихи выделяются строгой приуроченностью только к определенному дню или моменту обряда (напр., стих “Здесь духовная беседа” исполняется только в сороковой день).
Поэтические тексты стихов передаются, в основном, письменным путем — исполнители переписывают их друг от друга в специальные тетрадки. Такой способ передачи обусловил относительную стабильность, неизменяемость текстов стихов у разных исполнительских коллективов (9). Между тем напевам, передающимся устным путем, в большей степени присуща вариативность — один и тот же текст в разных деревнях может исполняться с совершенно различными напевами (см. напр., №№ 4 и 5, 6 и 7).
Сами исполнители отмечают также различие сложившихся на достаточно небольшой территории певческих исполнительских “стилей”, которое особенно заметно между ансамблями, состоящими из пожилых исполнителей, и коллективами с относительно молодыми участниками — женщинами конца 30-х, 40-х годов рождения. Так, напевы и исполнение стихов ансамблями деревень Ягница и Задние Чуди носят более степенный, сдержанный, строгий характер. Они, по замечанию исполнителей, “правильнее”, чем в деревнях Пленишник и Николо-Раменье, где стихи и своими напевами, и характером исполнения больше напоминают песни.
В целом формирование жанра “божественных” стихов принадлежит довольно позднему историко-культурному слою. Об этом свидетельствуют рифмованные тексты литературного стихосложения и напевы стихов, связанные с интонационными оборотами песенно-романсового склада, а также с популярными мелодиями советского периода. Однако в их поэтике прослеживаются сохраняющиеся до последнего времени традиционные верования и представления о жизни и смерти (“Смерть ужасна и прекрасна”), о жизни души и ее странствиях в загробном мире, об общении живых с умершими (“Здесь духовная беседа”), о важности для умерших справления погребальных и поминальных обрядов (“Вот уж настанет мой праздник”, “На всех уж солнце светит” и др.), о следствиях за нарушение жизненных норм и правил (“Из храма Христос”) и многом другом. Иначе говоря, “божественные” стихи в народной традиции оказались новой формой воплощения традиционных смыслов и идей. И именно это, на наш взгляд, стало одной из главных причин их активного функционирования и развития в современных условиях.
Особенностью данной публикации является выделение двух взаимодополняющих друг друга блоков этнографических и фольклорных материалов. Такое построение позволяет отразить взаимосвязи между различными обрядовыми компонентами, установить обрядовый контекст бытования музыкально-поэтических текстов и обозначить их функциональную значимость в обряде.
Структура обрядовых комплексов, состоящих из целого ряда взаимосвязанных ритуалов, и их характерные особенности отражены в сборнике через систематизированные перечни этнографических сведений. Перечни призваны кратко и объективно представить традицию во всех зафиксированных экспедицией вариантах. Каждый приведенный в них факт имеет необходимую отсылку к номеру фондового хранения записи (10). Система внутренней рубрикации перечней обеспечивает возможность детального рассмотрения обрядов, сопоставления их между собой, выявления в них общего и особенного, обнаружения имеющихся между ними взаимосвязей.
В публикации фольклорных образцов мы основывались на принципах нотации, тактировки, расшифровки текстов, разработанных в фольклористической школе Санкт-Петербургской консерватории.
Приложения к сборнику более широко освещают результаты экспедиции, дают полное представление о зафиксированных экспедицией фольклорных текстах. Объяснение диалектных слов, встречающиеся в тексте, дано в Словаре местных слов.
Составители настоящей публикации надеются, что расшифровки и нотации фольклорных образцов, описания обрядов и праздников помогут в работе руководителям и участникам фольклорных коллективов, учителям, методистам и сотрудникам Центров народной традиционной культуры, музеев и другим специалистам, интересующимся вопросами народной культуры.
От имени всех участников экспедиции выражаем глубокую признательность и благодарность всем народным исполнителям, жителям череповецких деревень — хранителям и творцам наших культурных традиций.
А.В. Кулев, С.Р. Балакшина
1. Народные обряды, обычаи региона, его фольклор региона освещались как местными краеведами-любителями, так и известными учеными. Наиболее известные публикации: Причитанья Северного края, собранные Е. В. Барсовым. Ч. I. — М., 1872; Ч. II. — М., 1882; Ч. III — // Чтения в Императорском обществе истории и древностей российских при Московском ун-те. — М., 1885. Вып. 3, 4; Герасимов М. К. Некоторые обычаи, обряды, приметы и поговорки крестьян Череповецкого уезда Новгородской губернии. // Этнографическое обозрение. 1894. Кн. ХХ. №1; Герасимов М. К. Словарь уездного череповецкого говора (Новгородской губернии). — СПб., 1910. (Сб. Отд. русского языка и словесности Имп. Акад. наук. Т. 87. № 3. С. 1-111; Сказки и песни Белозерского края. Сборник Б. и Ю. Соколовых — СПб., 1915 (Изд. Отд. русского языка и словесности Имп. Акад. Наук); Сведения местных корреспондентов Тенишевского бюро широко использовал в своей известной трилогии С. В. Максимов: Максимов С. В. Крестная сила. Нечистая сила. Неведомая сила: Трилогия. — Кемерово, 1991. [1903]. Единственной публикацией XIX в., в которой было представлено несколько нотированных образцов народных песен Череповецкого уезда является сборник Ф.Н.Лаговского: Народные песни Костромской, Вологодской, Новгородской, Нижегородской и Ярославской губерний, собранные и положенные на ноты Ф. Н. Лаговским. — Череповец: тип. И. А. Левикова. 1877.
2. Работа Е. Э. Линевой была продолжена в 1937 г. экспедицией Фольклорной комиссии при Институте этнографии (Ленинградское отделение), которая значительно пополнила перечень записей песенных образцов региона; см.: Народные песни Вологодской области. Сб. фонографических записей под ред. Е.В. Гиппиуса и З.В. Эвальд. (Записи текстов А.М.Астаховой и Н.П.Колпаковой; муз. записи В.В.Великанова и Ф.А.Рубцова). — Л.: Музгиз, 1938.
3. Экспедиции Ленинградской консерватории: 1979 г. (Белозерский, Вашкинский р-ны), 1980 г. (Кирилловский р-н). В дальнейшем к экспедициям консерватории присоединился коллектив Лаборатории народного творчества Вологодского пединститута — экспедиции 1982, 1992 г.г. (Бабаевский р-н); 1986, 1990 г.г. (Череповецкий р-н). С 1989 г. на основе методик экспедиционных исследований, разработанных в фольклористической школе Ленинградской консерватории, собирательскую работу непосредственно на месте проводил Череповецкий Центр народной традиционной культуры, а с 1994 — Кадуйский Центр народной традиционной культуры (Череповецкий, Белозерский, Кадуйский, Бабаевский, Чагодощенский р-ны).
4. В издание не вошли материалы, отражающие свадебный, рекрутский и ряд других обрядов, народные представления и верования, детальное изучение которых не входило в задачи экспедиции; см. Приложение 1. “Статистические сведения об экспедиционных записях”.
5. Выделенные нами жанровые группы “выкриков” и “припевок” отличаются друг от друга следующими особенностями. Выкрики характеризуются, как правило, краткостью словесной формулы, достаточно свободно варьируемым интонационно-ритмическим рядом, выделением долгого интонируемого тона, находящегося, в основном, в конце формы и определяющего собственно суть выкрика — возглас, крик. Припевки имеют уже сложившийся, интонационно и ритмически организованный музыкально-поэтический текст.
6. Как показали экспедиции Ленинградской консерватории, для западного региона Вологодской области жанр похоронно-поминальных причитаний в настоящее время является одним из наиболее представительных; см.: Мехнецов А. М., Лобкова Г. В. Особенности обрядовой системы и фольклора северо-западного региона Вологодской области // Информационно-практическая конференция по проблемам традиционной народной культуры северо-западного региона России. — Вологда, 1993. На юго-западе Череповецкого района в 1999 году эта традиция предстала уже в разрушенном состоянии.
7. Следует заметить, что в Череповецком районе эти стихи вышли далеко за пределы определенной им народной традицией сферы похоронно-поминальной обрядности, органично включились в календарные праздники и окказиональные обряды (Крещенье, Благовещенье, Пасха, Николин день, обход деревни от засухи и т.п.). Их исполнение, по сути, стало основной формой отправления религиозного культа. Примечательно, что стихам и по сей день придается огромная магическая значимость. Ряд зафиксированных экспедицией сюжетов и напевов, приуроченных к календарным праздникам и периодам, не был включен в настоящую публикацию, так как этот материал требует еще дополнительной собирательской и исследовательской работы.
8. Собранием в данной традиции называется совместный молебен с пением стихов.
9. Стихи подобного склада в настоящее время распространены достаточно широко. Но даже при письменном способе передачи их тексты в разных традициях могут сильно отличаться друг от друга; ср. напр.: Ветлужская сторона. Фольклорный сб. Вып. II / Вст. ст., сост., примеч. и общая ред. А.В.Кулагиной, нотировка Т.В.Кирюшиной. — Шарья, 1996, с. 239-251.
10. Нумерация материалов приводится по фонду звукозаписей Кадуйского Центра народной традиционной культуры, где хранятся оригиналы полученных в экспедиции материалов. Видеозаписи и рукописные материалы, дублирующие звукозапись, в публикации не использовались.