Русские связи с азиатскими народами и культурами представляют тему, границы которой еще не исследованы, особенно во взаимоотношениях русской и азиатской архитектур. Как артифакт, требующий значительных ресурсов, равно как и строительного искусства, архитектура базируется на множестве факторов, имеющих отношение к общественной, экономической и культурной истории. Настоящая статья не пытается дать детальную картину этой обширной темы русско-азиатских отношений, но отмечает специфические примеры, главным образом в сибирской церковной архитектуре 18-го века, которые указывают на  восприимчивость России к восточно-азиатскому декору. Вероятно, рост торговли с Восточной Азией (особенно Китаем) создал возможности для заимствований в архитектуре, в частности, декоративных мотивов, которые могли распространятся в печатной форме.
     Действительно, похоже, этой восприимчивости лишь способствовали высоко орнаментальные стили московской и украинской "барочной" церковной архитектуры, принесенной в Сибирь церковнослужителями и строителями из Украины и Русского Севера в начале 18 века. Именно русско-украинская склонность к детальному орнаменту фасада, проявляющаяся в "сибирской барочной" архитектуре на протяжении всего 18го века, способствовала толерантности в отношении декоративных мотивов из других многочисленных источников, включая храмы и ступы азиатской буддийской культуры.¹ Как будет показано ниже, эти мотивы в некоторых случаях являются чистым воспроизведением буддийского искусства. В других примерах, как в случае комплексных круто поднимающихся оконных фронтонов, возможность азиатского происхождения основывается на формальном сходстве с формой ступы. Конечно, происхождение некоторые из этих декоративных фигур может интерпретироваться по-разному, и были примеры ступенчатых завершений окон в русской архитектуре 17 века, например, церковь Двенадцати Апостолов в Московском Кремле. Однако сибирские примеры оконных завершение отличаются своеобразными остроконечным "пламенами" завершениями. Решающий фактор здесь, на наш взгляд, содержится именно в таксономических деталях. Более того, присутствие явно буддийский мотивов на фасаде церкви Воздвижения Креста в Иркутске доказывает возможность преемственности восточных и, в частности, буддистских мотивов в сибирском церковном зодчестве 18го века.

фото 1

примеры использования мотива пламени в тибетском искусстве

     Хотя большинство явных примеров такой тенденции возникло в Восточной Сибири, мы предполагаем, что появление азиатских декоративных мотивов имело место раньше в городах Западной Сибири, таких, как Тобольск. Это произошло, возможно, из-за роли "столицы" Сибири, которую Тобольск ощутимо играл на протяжении 18го века. Действительно, мы знаем, по крайней мере, один случай, когда одни и те же строители работали в Тобольске и Иркутске на этом раннем этапе церковного строительства в Сибири. Например, одно из самых старых исторических сооружений Тобольска Спасская церковь (фото 1), построенная к северу от кремля в 1709-1713 годах,  и схожая в некоторых деталях ее современница — Спасская церковь в Иркутске (см. фото 4). По форме и орнаменту она представляет собою комбинацию московской архитектуры 17го века (геометрически неопределенный наземный план, тяжелая, но визуально впечатляющая кирпичная кладка) и "пламенеющих" (flamboyant) декоративных мотивов.²

фото 2

фото 3

     Самые заметные элементы фасада Спасской Церкви в Тобольске — это высокие стрельчатые сандрики (упоминаемые как "пламенные", из-за сходства их формы с пламенем) над главными окнами (фото 2). Сходный мотив встречается в северо-восточной часовне церкви Троицы в Тюмени (фото 3), построенной в то же время и, вероятно, тем же зодчим, Матвеем Максимовым из Тобольска.³ Хотя здесь еще нет явного проявления этого мотива, основные черты напоминают конусообразную вертикальную форму ступы (субургана) в буддийской архитектуре Юго-Восточной Азии, включая Монголию. Можно даже заметить языки пламени, которые часто окружают голову Будды. Почти все главные сибирские поселения были так или иначе связаны торговыми контактами с восточной Азией, и этот детальная стрельчатая композиция появляется в 18 веке в церквях по всей Восточной Сибири — от Енисейска до Забайкалья.⁴

     Восточные мотивы достаточно часто встречаются в церковной архитектуре Иркутска, расположенного на берегах Ангары, притока Енисея. После нескольких попыток основать зимнюю базу на Ангаре в середине 17го века, в 1661 году на краю Иркустска в месте слияния Ангары и Иркутска был заложен деревянный острог.⁵ Первоначальной целью поселения было установление Российской власти и торговля с местными бурятами. В 1668-1669 году были построены две деревянные крепости, и Иркутск начал быстро расти благодаря выгодному положению. В 1686 г. Иркутск получил статус города с припиской к нему уезда, и вскоре из него потянулись торговые караваны в Китай, который сразу стал важным источником торговли и культурного влияния для Иркутска.⁶
     К началу 18го столетия Иркутск, чья деревянная крепость была перестроена в 1670, быстро становится бесспорным центром, административным и коммерческим, Восточной Сибири. Одним из самых явных признаков этого возрастающего значения города стало число каменных церквей, которое делает Иркутск одним из самых выдающихся центров церковного зодчества в Сибири, с которым может соперничать только Тобольск в Западной Сибири.⁷ Богатство их декоративных стилей и разнообразные формы сочетали русские и украинские влияния с мотивами, идущими в некоторых случаях из азиатских, буддийских источников.
     Москва, конечно, играла центральную роль в определении форм религиозной архитектуры в Сибири, но и прокладывающая себе путь культура Русского севера — таких городов, как Вологда, Тотьма, Великий Устюг и Сольвычегодск — также оказала свое влияние на церкви Иркутска.⁸  Активное строительство в середине 18 века определило облик города, с его высоко поднятыми куполами церквей, стенами башен, оживленными магистралями, улицами, реками.⁹

фото 4

     Этот процесс сопровождания особой креативностью, заметной в таких памятниках 18-го века, как храм Чудотворной Иконы Спасителя в Иркутске (фото 4), чей основной план отражает церковную архитектуру Москвы и Ярославля конца 17-го века. Это — редкий случай, когда авторство установлено. Храм был построен зодчим Моисеем Ивановичем Долгих, потомком московских каменщиков.  Опытные каменщики были редкостью в Сибири, и в Верхотурье и Тобольске был учрежден Сибирский приказ дающий кадры для других сибирских городов. Архивные документы показывают, что Долгих присоединился к одной из самых первых групп подмастерий, посланных в Сибирь — в Тобольск — в 1687.¹⁰ Десять лет Долгих участвовал в строительстве обширного ансамбля, окружающего Софийский собор в Тобольске, после чего он вернулся в Москву без официального разрешения, работал там пять лет, затем заключил договор с воеводой в Верхотурье.¹¹ Оттуда он был послан в 1701 году в Иркутск.

илл. 1

фото 5

     Сооружение Спасского храма — расположенного у южной стены крепости рядом с Ангарой — началось в 1706 году при поддержке воеводы А.И. Синявина и с помощью горожан. В 1710 году двухярусное кубовидное здание было закончено, главный алтарь храма был посвящен Варлааму Косовскому, первому архимандриту сибирскому.¹² Из двух этажей новой церкви нижний использовался традиционным для России образом как склад для мехов и шкур и прочих вещей, пока в 1713 году здесь не был учрежден для зимнего служения второй алтарь, посвященный Св. Николаю.¹³ Элементы главных окон по всем фасадам сульминируют в вертикальных "пламенных" сандриках (илл. 1), как на Спасской церкви в Тобольске (см. фото 2). В действительности, это — самое раннее появление ступообразных форм в сибирской архитектуре. Доминирующий компонент Спасской церкви в Иркутске появился почти через пол века, после сооружения колокольни (фото 5) на западной стороне трапезы в 1758-1762 годах. Ее массивная восьмиугольная форма, которая. литературно выражаясь, затмевает остальную церковь, поднимается с кубического основания, где также расположены два алтаря.

илл.2

     Самая замечательная особенность Спасской церкви в Иркутске — ее фрески(илл 2). Изначально написанные темперой в начале 19 века, а впоследствии переписанные маслом, они располагаются на южном и восточном фасадах.¹⁴ В то время как на первом написаны лики Св. Митрофана Воронежского, Св. Николая, Чудотворного Образа Спасителя (южный фасад апсиды), восточная стена над апсидой разделена на три большие сцены: Крестный Ход водосвятия (часто интерпретируемый как крещение бурят), Крещение Христа (в центре), и Канонизация св. чудотворца Иннокентия Кульчитского, первого епископа Иркутска и Нерчинска.
     Хотя подобные наружные фрески уникальны для Сибири и, в целом, редки в русской церковной архитектуре, у них есть предшественник — большая наружная фреска Христа Пантократора на восточной стене церкви Св. Дмитрия (1700-1709) в Дымковской слободе неподалеку от Великого Устюга. ¹⁵ Как и везде, в Сибири связей между Великим Устюгом и ранним Иркутском было много, и они образовывались не только на вкладе путешественников и умелых мастеровых, но и благодаря влиянию духовных традиций Русского Севера. В этой связи имеет смысл отметить, что в 1703 году поселенцы из Великого Устюга построили одну из первых иркутских  церквей, посвященную Св.Прокопию и Св. Иоанну Устюгскому.¹⁶ И хотя Дымковская фреска могла оказать влияние лишь позднее, связь между  этими двумя территориями существовала на протяжении всего восемнадцатого столетия.

     К середине 18-го века коммерческое значение Иркутска для Сибири достигло нового уровня. Большая часть населения Иркутска было вовлечено в предпринимательскую деятельность того или иного рода, торговля играла все возрастающую роль в стратегии развития города — особенно в отсутствии постоянного местного дворянства.¹⁷ Хотя администрация Екатерины Великой и правила твердой рукой и обеспечивала выполнение некоторых гражданских обязанностей, Иркутск восемнадцатого века демонстрирует относительную свободу, на фоне которой в некоторых частях Сибири развивалась частная инициатива, в противоположность Европейской России с ее менее гибкой социальной структурой, основанной на крепостничестве.
     Детали иркутского экономического роста требуют отдельного изучения, но 60-е годы 18 века обретают особое значение  благодаря строительству Московского, или Большого Сибирского, тракта, сопоставимое с созданием ранее транспортной системы Енисейска. Статус Иркутска как главного административного и экономического центра Сибири был признан образованием Иркутской губернии, включавшей в то время Якутию, Дальний Восток и даже Аляску. А в 1768 году были узаконены ежегодные торговые ярмарки в Иркутске, которые еще более усилили позицию города как ведущего центра торговли в Сибири, чьи торговые дела велись на территории от восточных окраин до Европейской части России. Хотя Кяхта была истоком, откуда брала свое начало торговля с Китаем, Иркутск был каналом, через который проходили почти все товары — включая чай.¹⁸
     Этот всплеск экономической жизни вел, естественно, к строительству новых знданий, таких, как, например, большой Гостиный двор (здание не сохранилось), начавшему строится в 1778 году по плану, приписываемому знаменитому Санкт-Петербургскому архитектору Джакомо Кваренги. Но благополучие Иркутска отражалось и на его церквях, строительство которых поддерживалось купцами с первых дней города.¹⁹ Они — не просто плод финансовой щедрости, ибо особые архитектурные стили  Иркутских церквей — и их структуры, и их орнамента — несут в себе аромат как восточного, так и западного культурного потока, соединенных воедино городской торговлей. Один русский историк, говоря об Иркутске 18-го столетия, отмечал, что богатая торговля обильно финансировала многочисленные постройки целого ряда крупных, богато украшенных храмов, которые в короткое время сменили более старые деревянные церкви. При этом купцы часто руководили строительством церквей, в результате чего художественные достоинства зданий зависили не только от духовенства, но и от купечества. Вкусы же последнего не редко формировались в контакте с народами Сибири и Востока.²⁰

илл.3

     Эта встреча культур достаточно очевидна в случае одного из наиболее интересных сибирских каменных строений 18 века, церкви Воздвижения Креста, возведенной в 1747-1760 на Крестовой горе. С ее колокольней в западной части и богатыми куполами в украинском стиле над трапезой и главным алтарем на востоке эта церковь даже сейчас остается доминирующим строением в южной части старого Иркутска (илл. 3). Прежде на ее месте стояла деревянная крепость, построенная в 1717-1719, посвященная Троице и Св.Сергию Радонежскому. В 1740 году Федор Щербаков, купец, занимавшейся торговлей с иноземными государствами, обратился в епархию с предложением перестроить церковь в камне, но его предложение было отвергнуто. Подобная же петиция Ивана Амосова, местного предпринимателя и искусного мастера, была одобрена церковью в 1746.²¹ И хотя документальных свидетельств относительно лиц, финансировавших строительство храмов, недостаточно, известно, что по крайней мере двое сыновей Амосова состояли в гильдии строителей в это время, и поэтому, возможно, они и были не только меценатами, но и первыми строителями церкви.²²

     Как и у ее деревянной предшественницы, алтарь новой церкви был первоначально посвящен в 1758 году Троице. Другие алтари храма, впоследствии известного как Троицкая церковь, были посвящены Воздвижению Креста, Успению и и Св. Сергию Радонежскому. В 1779 году благодаря дару двух купцов была построена большая часовня, примыкавшая к северному фасаду, а в 1860 с западной стороны церкви архитектор Владислав Кудельский возвел обширный притвор. В 1867 главный алтарь был посвящен Воздвижению Креста, и церковь была переименована.²³

фото 6

фото 7

     Что касается структурного центра церкви Воздвижения Креста, здесь очевидна связь не только с сибирскими вариациями традиционной ортодоксальной церковной архитектуры европейской части России (кубообразная структура без внутренних простенков), но и с вертикальными сводчатыми системами украинского барокко (фото 6). В то же время церковь Воздвижения Креста интерпретирует это наследство в духе традиций церковного зодчества Русского Севера и Урала, от Сольвычегодска до Соликамска и Верхотурья.²⁴
     Еще более внимательное изучение орнамента фасадов(фото 7), заботливо восстановленного, выявляет следы буддистских мотивов, таких, как терракотовые образы колеса Дхармы на северных и южных фасадах (фото 8).

илл. 4

В обрамлении северного и южного портала также присутствуют сложные ступообразные терракотовые формы (фото 9). А по углам основной структуры расположены рельефные орнаменты, напоминающие человеческие фигуры, с изображением сердца (илл. 4). Хотя источники указанных мотивов не были окончательно определены, похоже, что активная торговля между Иркутском и Китаем сыграла определенную роль в этом храме, воздвигнутом на перекрестке культур. Более того, вполне вероятно, что караванными путями сюда проникли мотивы и индийских храмов. В этой связи не стоит спешить отрицать участие купца Федора Щербакова в строительстве храма, не смотря на его отвергнутое в 1740 году ходатайство.
     Русские историки искусства давно обратили внимание на восточный характер Иркутской церковной архитектуры, правда, без сопоставления специфических деталей с их источниками. Игорь Грабарь, например, в своей исследовательской работе "История Русского Искусства" (1909) сравнивает фасад Крестовоздвиженческой церкви со сложным рисунком восточного ковра.²⁵ Также известно, что и мастера, выходцы из местных бурят, принимали участие в церковном строительстве в 18 веке,²⁶ хотя каменные буддистские храмы на землях бурятов начали появляться только в начале 19 века.
     Все эти нити, от Украины до Востока,  были сотканы в гобелене, называемом иногда "Сибирским барокко".²⁷ Вне зависимости от вопроса о валидности термина, - который связан, скорее, со сложным орнаментом фасадов "Московского барокко", стиля конца 17 века,  чем собственно с архитектурой барокко центральной Европы и Санкт-Петербурга, - это выражение является удобным способом подчеркнуть выраженный орнаментальный характер церковной архитектуры Сибири 18 века. Даже в самом этом определении содержатся отчетливые региональные отличия, что видно при сопоставлении Тобольских церквей конца 18 века с церквями того же периода Иркутска.

фото 10

     Элементы этого декоративного стиля также появляются в колокольне церкви Иконы Знамения Богоматери в Знаменском монастыре, одной из древнейших религиозных организаций Иркутска.²⁸ Первоначальное строение было, как обычно, деревянным. Церковь была возведена в 1693 году, и перестроена в 1727. Спустя три десятилетия иркутский купец Иван Бечевин, пользующийся прибыльной государственной монополией на алкогольные напитки, получил разрешение от консисторской администрации внесение средств на строительство каменной церкви в монастыре.²⁹ Церковь Знаменского монастыря была завершена к 1762 году (фото 10). Во время двух позднейших перестроек, осуществлявшиеся также на  частные пожертвования, к югу (1770-1773) и к северу (1791-1794) появились часовни с алтарями.³⁰ Декор основной кубовидной структуры церкви сочетает зубчатый орнамент карнизов с простым оконным окружением, венчаемым обратными волютами, известными как "завитки" - особенность церковного орнамента конца восемнадцатого века на Урале и Западной Сибири. Восьмиугольная колокольня соответствует традициям иркутского церковного зодчества, однако включает мотив колеса Дхармы на фасадах церкви Воздвижения Креста.

фото 11

     Иркутская церковная архитектура 70-х лет восемнадцатого столетия продолжала тенденцию стандартизации, которая заметна также в двух очень сходных строениях: церкви Архангела Михаила и церкви Чудотворной иконы Спаса в Урике, большом селе в 18 километрах к северу от Иркутска. Строительство Архангельской церкви, известной также как церковь Св. Харлампия, началось в 1777 году с пожертвования в размере 15 тысяч рублей от купца Василия Балакшина.³¹ Хотя строение было обезображено разрушением колокольни и куполов в 30-е годы 20-го века барельеф ее фасада по-большей части сохранился. Здесь также присутствуют восточные мотивы, появляющиеся над верхними окнами в декоративных элементах, напоминающими праздничный головной убор местных бурят (фото 11), но имеющий сходство и с формой ступы.³² Нижняя часть фасада церкви украшена свитками  картушей, имеющих большое сходство с подобными элементами в церковной архитектуре Тотьмы конца 18 века.³³

фото 12

илл. 5

     Спасская Церковь в Урике скромнее по своим размерам и деталям, но ее близкое сходство с Архангельской церковью столь явно, что указывает использование одного и того же проекта (фото 12). Действительно, строительство Спасской церкви началось летом 1775 года и стала прототипом для церкви в Иркутске. Нижний (зимний) алтарь церкви Спаса был освящен в 1779 году, верхний же алтарь (летний) был освящен только в 1796. Декоративные мотивы северного и южного фасадов (илл. 5) достаточно близки мотивам, использовавшимся в иркутской церкви, и содержат ту же смесь барокко и восточных образцов. Следует заметить, что само село, построенное в месте слияния Урика и Куды, было местом ссылки некоторых декабристов.³⁴

фото 14

фото 13

     Еще одним примером восточных мотивов фасадов церквей в Иркутской области является Церковь Сретения в селе (и остроге) Бельска на Белой реке. Построенная после 1788, эта, ныне лишенная крыши, церковь проста по форме (только один ярус), но имеет интересные декоративные панели над главными окнами (фото 13). Эти панели включают четко обозначенную форму храма в виде ступы . Как бы то ни было, документальные свидетельства, объясняющие присутствие этих форм у сельской церкви обнаружены не были.³⁵ Та же форма появляется в Иркуктской церкви Троицы, построенной во второй половине 18 века и посвященной в 1778 (фото 14).

     За восточными берегами Байкала, слияние русской и местных культур - практически, бурятов - принимает еще более разнообразные формы. Первые русские поселения к югу и востоку от озера Байкал на территории, известной как Забайкалье, или, еще шире, Даурия, появились в середине 17 века. На этом раннем этапе казаки и служивые люди разведывали новые торговые пути в Китай, а также стремились собирать дань в форме пушнины (главным образом соболий мех) у местных жителей, бурятов и тунгусов. Первая русская крепость (острог) на этой огромной территории была построена в 1648 году и реки Баргузин за 40 километров от восточных берегов озера Байкал.
     Однако направление заселения русских в западном Забайкалье вскоре переместилось к югу вдоль более удобной реки Селенги. Селенга, берущая свое начало в Монголии являющаяся самой большой рекой, впадающей в озеро Байкал, с 17 по 18 век служила главным каналом для торговли и расселения на восток. Стало очевидно, что основной стратегический пункт расположен на Селенге в месте ее слияния с Удой, и в этом месте, на крутом берегу над соединяющимися реками, в октябре 1665 года была построена Удинская крепость, служащая зимовьем.³⁶
     В последнее десятилетие 17 века важность Удинского поселения  как места торговли зерном возросла благодаря размерам крепости вопреки номинальному превосходству Селенгинской крепости (см. ниже), расположенной ближе к китайской границе. Нерчинский договор, заключенный между Россией и Китаем в 1689 году, предусматривал уход России с обширных территорий Амурского бассейна, но делал более устойчивым положение таких русских поселений, как Удинск, который получал определенную выгоду не только от торговли, но и от поездок высокопоставленных дипломатов в Китай.³⁷ Первая церковь поселения, посвященная Всемилостивому Спасу, была построена из дерева в 1696 году. 
     Возрастающее значение Верхнеудинска, как он стал известен в 18 веке, также базировалось на его роли административного центра западного Забайкалья и его расположении у одного из главных восточных торговых путей от Иркутска к городам Кяхтская Слобода и Троицкосавск у монгольской границы. К 1780 в городе проходили по две торговые ежегодные ярмарки, в конце зимы и в середине лета. Как и другие провинциальные русские города времен правления Екатерины Великой, для Верхнеудинска был разработан детальный план, одобренный в 1793.³⁸ Хотя план был изменен в 1839 году, многие из его особенностей сохранились и поныне.

илл. 6

илл. 7

фото 15

     Растущая экономическая активность Верхнеудинска в конечном итоге сделал возможным строительство первой каменной церкви, Кафедрального собора Одигитриевской иконы Богоматери (илл.6, илл.7), начатое в 1741 неподалеку от одноименной деревянной церкви, построенной в начале 18 века. Как и в других случаях, типичных для строительства каменных церквей от Соликамска на Русском Севере до Енисейска и Иркутска, церковь возводилась в два этапа. Нижняя церковь (использовавшаяся зимой) была завершена в 1770. Ее алтарь был посвящен Богоявлению. Верхняя церковь с главным алтарем был освящена только в 1785.³⁹ Не удивительно, что основной план и детали экстерьера Собора Одигитриевской иконы связаны с более ранними церквями Иркусткой области, такими, как церковь Чудотворной иконы Спаса в Иркутске и, еще более тесно, с церковью Чудотворной иконы Спаса в Урике и церковью Архангела Михаила (Св. Харлампия) в Иркутске - все - явные примеры "Сибирского барокко".⁴⁰ Двойные фронтоны окон собора и ярко выраженные наличники (фото 15)  характерны для церковного зодчества 18 века восточнее Урала, в том числе для региона Енисея. Также к чертам барокко относятся волюты, соединяющие барабаны под главным куполом и куполами алтаря, равно как и овальные окна, расположенные на уровне крыши.

     Восточные элементы, однако, заметнее в другом примере ортодоксальной церковной архитектуры в Бурятии конца 18 века: у собора Монастыря Преображения, расположенного в селе Посольское на восточном берегу озера Байкал. Вопрос происхождение монастыря осложнен дискуссиями о расположенном неподалеку Троице-Селенгинском монастыре, монахам которого была дана земля,  право на рыбную ловлю, а также прилегающие воды  Байкала как часть их владений. К концу 17 века казначей этого монастыря, Макарий, построил маленькую часовню в память об убитом в 1661 году Ерофея Заболотского, царского эмиссара  в Монголию, чей отряд был разбит местными бурятами.⁴¹ С того времени это место стало называться "Посольское".
     Однако Игнатий, митрополит Сибири и Тобольска, решил расширить памятник, и в 1770 подписал грамоту, оговаривавшую строительство алтаря дополнительно к часовне - так возникла церковь, посвященная Иконе Знамения Богоматери. Содержание этой церкви привело к появлению отдельного монастырского института, поддержанного двумя указами (в 1707 и 1713 годах) Петра I, направленными против оппозиции Троицкого монастыря, противился уменьшению своих владений.⁴² В этот период новый монастырь в Посольском получал активную поддержку со стороны Григория Осколкова, известного купца, связанного с торговым центром в Кяхтинской Слободе.⁴³ Осколков, похороненный в монастыре в 1714 году, оставил значительные средства, в том числе 300000 кирпичей и другие материалы,  на постройку главной церкви (собора), посвященной Преображению Спасителя. Однако проект каменной церкви был остановлен, когда Петр I запретил строительство каменных храмов за пределами его новой столицы, Санкт-Петербурга.⁴⁴ Поэтому церковь была построена из дерева и освящена в 1722 году.

фото 16

     Парадоксально, но судьба Преображенского монастыря изменилась к лучшему после пожара в 1769, разрушившего обе его деревянные церкви, как и часть монастырских построек. Не смотря на падение статуса монастыря во времена правления Екатерины Великой, были найдены средства на возрождение проекта каменной церкви, в большой степени благодаря тому обстоятельству, что кирпичи, запасенные Осколковым шестьюдесятью годами ранее, были все еще пригодными. Строительство Преображенской церкви (фото 16) началось в 1773 и завершилось в 1778 году, вероятно, в нем принимали участие каменщики из Иркутска, откуда можно было попасть в монастырь, переплыв Байкал.

илл. 8

фото 17

илл. 9

     План Преображенской церкви отражает типично сибирскую композицию, состоящую из зимней церкви, расположенной на первом ярусе (посвященной Иконе Знамения), и верхней церкви с главным алтарем и двумя линиями окон (илл 8). От апсиды до основной структуры, от трапезной до колокольни - все компоненты и их пропорции имеют сходство с аналогичными элементами Одигидриевского Собора в Верхнеудинске. Орнамент фасада, однако, имеет другой порядок. К сожалению, Преображенская церковь была серьезно повреждена в советские времена, когда  купола над обеими главными структурами, апсида и вся верхняя часть основной структуры были разрушены. Тем не менее, от фасадов осталось достаточно, чтобы увидеть сложность каменного орнамента церкви (фото 17). Даже Одигидриевский Собор уступает ему в своем орнаменте вопреки общему сходству. Окна Преображенской церкви с терракотовыми пилястрами и соединенными фронтонами над вторым уровнем, завершаются твердым, хотя и наивным, зубчатым орнаментом, который разделяет два уровня всей структуры (илл. 9). Подобные мотивы присутствуют и у других церквей в бассейне Енисея, особенно в самом Енисейске. Другие мотивы фасада связаны с церковной архитектурой в Иркутске. Например. сложные терракотовые фигуры по углам каждого из структурных компонентов в Преображенской церкви напоминают стилизованные гуманоидные фигуры по углам церкви Воздвижения Креста.

фото 18

фото 19

     Самая замечательная особенность Преображенской церкви - это ее возвышающийся западный портал (фото 18) с уникальной замысловатой конструкцией. Здесь есть прямое сходство с такими енисейскими памятниками, как Троицкая церковь (фото 19), чье строительство было начало в 1772, экстерьер был завершен в 1776, интерьер - в 80-е годы 18 века.⁴⁵ Содержа элементы церковного зодчества Вологды и Урала, Троицкая церковь включает и характерные особенности, присущие Сибири - как восточной, так и западной. Хотя эта прекрасная церковь было значительно разрушена в советский период, а то что осталось используется под склад, сохранившаяся структура имеет отчетливые оконные бордюры с треугольными фронтонами, которые, возможно, несут в себе азиатские мотивы.

     Каково бы ни было сходство между западным порталом в Посольском и сохранившимися фрагментами западного фасада Троицкой церкви в Енисейске, для храма в Посольском характерна более пышная техника бордюров, кульминирующая в резном фронтоне над дверью. Эта комплексная форма узора встречается и  у окон основной структуры церкви Воздвижения Креста в Иркутске. Северный и южный порталы иркутской церкви, однако, решены иначе - замечательным, по-своему, образом - благодаря использованию детального терракотового орнамента. Кроме того, первоначальный западный портал иркутской церкви был частично скрыт позднейшими перестройками и добавлениями.
     Таким образом, портал Преображенской церкви в Посольском весьма необычен благодаря тому, что он хорошо сохранился, а также декоративной сложности. Западная сторона ансамбля - портал, резные рамы, рельефные фигуры с каждой стороны, - производит впечатление, что он далек от ортодоксальной архитектуры. Действительно архаическая сила замысла эктраординарна, она словно творит преддверие храма, где  служат некий неясный обряд. Как и в случаях наличия соответствующих форм и орнаментальных мотивов на фасадах других церквей в бассейне Енисея, в Посольском также существует вероятность восточного источника, хотя  Преображенской церкви недостает таких явно буддистских элементов, как колесо Дхармы, имеющихся у церкви Воздвижения Креста. В действительности, буддизм в его Индо-Тибетском варианте, - не единственный возможный источник орнаментов, особенно ввиду культур бурятов и якутов.
     В то же время вопрос архитектурного происхождения в Посольском остается вопросом спекуляции. Один специалист недвусмысленно заявил, что Преображенская церковь и церковь Воздвижения были построены одним и тем же архитектором, утверждающим,  что внимательное изучение архитектуры Преображенской церкви и церкви Воздвижения Креста позволяет сделать заключение, что они были построены одним зодчим, что в архитектуре Преображенской церкви мотивы, которые были развиты в поразительном иркутском храме, не только повторяются, они переработаны по-новому, и - главное - использованы с убедительной экономикой и логикой.⁴⁶
     Все же, при чисто формальной оценке, западный, основной, фасад церкви в Посольском ближе к фасаду Троицкой церкви в Енисейске. Возможно ли, что один и тот же мастер (или мастера) участвовали в строительстве всех трех церквей - в Иркутске, Енисейске и в Посольском? И откуда этот мастер (или мастера) так хорошо знали азиатский орнамент? Безусловно, водный путь Енисей-Ангара-Байкал служил проводником для идей, людей и материалов, в то время как река Селенга продолжала этот путь к Монголии и Китаю. Но в отсутствии документальных свидетельств эта мнение остается гипотезой, учитывающей возможность орнаментального влияния со стороны буддизма и других азиатских источников. И все же допущение такого влияния волне рационально, особенно в виду первоначальной миссии Преображенского монастыря, призванного распространять ортодоксальную веру среди бурятов. В этом отношении вход в Преображенскую церковь мог бы быть поразительным символом ортодоксии в Азии.⁴⁷

илл. 10

илл.11

фото 20

     Один из позднейших примеров восточных мотивов в орнаменте фасадов храмов 18 века относится к Покровской церкви в Красноярске (илл. 10, илл. 11, фото 20), старейшему из сохранившихся памятнику в городе. Строительство церкви было начато в 1785, два боковых алтаря завершены в 1790, однако главный алтарь  был освящен лишь в 1795.⁴⁸  Главная структура церкви кульминирует в вытянутом барабане и куполе. Но внешний фасад, покрашенный в красный цвет с белыми деталями, украшен внизу значительным по размеру орнаментом, который, опять же ясно указывает на восточные корни и включает формы и ступы, и лотоса.⁴⁹

     Богатство  эклектической архитектуры 19 века в Иркутске лучше всего, вероятно, видно по красочной Градо-Иркутской церкви во имя Казанской иконы Божьей Матери (фото 21) (не путать с разрушенным главным иркутским собором, посвященным ей же). Получившая пожертвование от купца Александа Сибирякова и построенная в 1885-1892 годах, Казанская церковь отражает пышный вариант Русско-Византийского стиля, обычного для позднего имперского периода.⁵⁰  Мощные оранжевые стены храма, с четко выраженными формами и увенчанные бело-голубыми клетчатыми куполами, напоминает что-то, стоящее ближе к британскому раджу в Индии 19 века, чем к типично русским храмовым постройкам того же периода (илл. 12). Цвета стен похожи на красный песчаник, применявшийся в так-называемом Индо-сарацинском стиле, где тоже часто использовались разнообразные полихроматические купола.⁵¹  Сравнение становится еще более уместным, если принять во внимание близость Иркутска к азиатским странам. Как конкурирующая имперская сила Россия, безусловно, знала о британской манере индийского правления в Индии и примерах использования архитектуры в том стиле. И вне зависимости от вопроса идентичности Казанской церкви зодчий (вероятно, учившийся или живший в Санкт-Петербурге) мог видеть опубликованные иллюстрации британской имперской архитектуры в Индии. Действительно, церковное строительство в Сибири во все возрастающих объемах, даже до Транс-Сибирской железной дороги, являет сходное использование внушительных, исполненных символизма архитектурных форм как способ установления государственного присутствия на обширной территории в Азии.
     Данный обзор орнаментальных форм на фасадах сибирских церквей (преимущественно 18 столетия) демонстрирует возможные азиатские корни некоторых из наиболее явных мотивов. В частности, традиционная восходящая форма ступы с остроконечной заостренной формой, похоже, использовалась и во фронтонах окон, и в орнаменте фасадов между окнами. Более того, вероятно, эти мотивы не являясь признаком принятия буддизма, являются чисто орнаментальными и возникают благодаря интенсивным торговым контактам между сибирскими городами (особенно расположенными у монгольской границы) и Китаем. Тем не менее специфические формальные источники ближе не к китайской храмовой архитектуре, а к монголо-тибетской, которая, в свою очередь, унаследовала многое  от индийских форм. Эти вопросы требуют дальнейшего исследования в интересах углубления нашего знания о взаимоотношениях русской и азиатской культур.