Леонид Щетнев

Леонид Николаевич Щетнев – художник-гравер, экслибрисист. Его работы широко известны не только в Вологде, в России, но и за рубежом. О его творчестве, о современном состоянии графического искусства – наше интервью.

Когда и почему вы решили заниматься графикой?

Это произошло в 1967 году. У меня скопилась небольшая библиотека, и я захотел сделать для нее экслибрис. С этого времени я и начал заниматься экслибрисом и очень многие годы посвятил именно ему. Увлечение станковой гравюрой пришло значительно позднее. Сначала (об этом даже легенды ходят) я сделал резец из гвоздя – за неимением настоящих. Работал по линолеуму, редко – по дереву, а сейчас режу на пластмассе.

Как вы обучились граверному искусству?

Время было «графическое», более-менее благоприятное для этого вида искусства. Во всяком случае выходили специальные книги, пособия по гравюре. К тому же я был знаком с Николаем Васильевичем Бурмагиным: двенадцатилетним подростком я ходил к нему в кружок в Соколе. Когда он закончил Ярославское училище и приехал в Вологду, я его нашел и стал изредка посещать, советоваться. Он мне все показывал, рассказывал. Кроме того, активно занимались гравюрой молодые художники, мои ровесники: Валентин Едемский, Анатолий Борисов. Ведь в то время даже живописцы увлекались гравюрой. Известно, что у Корбакова есть гравюра, у Баскакова. Джанна Тутунджан тоже в графике работала. Так что советоваться было с кем.

На ваш взгляд, чем графика отличается от других видов искусства?

Это очень мобильная сфера искусства. Более мобильная, чем, например, живопись. Здесь много возможностей, техник, есть возможности их совмещения. Каждая техника интересна по-своему. Все это приучает художника к «мобильности» не только в приемах, но и в мысли, ему всегда есть чему учиться. В то же время графика интересна и доступна для зрителя. Она заставляет человека задуматься, «шевелить мозгами». Ее всегда интересно рассматривать и каждый раз находить что-то новое.

Как вы определяете свой стиль?

Я никак не определяю. Это дело не мое. Но у меня есть свои привязанности. Я люблю реальное, даже немного консервативное изображение. Я люблю, чтобы хорошо было нарисовано. Есть склонности и к определенным темам. В гравюре – это монастыри, родная вологодская архитектура, деревенские пейзажи. Из времен года предпочитаю изображать зиму. Она более «графична», что ли. Но любимое время – весна. Хотя ее очень трудно изобразить. Весна – это появление цвета. Эти ощущения способны передать музыка или живопись.

Расскажите, как происходит рождение экслибриса?

Это очень сложный процесс. Бывает, что желания заказчика не понимаешь ни ты, ни он сам. Масса всего в голове, а сроки поджимают: надо делать эскиз. Роешься в книгах, ищешь какого-нибудь мифологического героя или еще что-то такое. Ведь экслибрис – это символ. Прежде всего, символ принадлежности книги. В экслибрисе отражаются привязанности владельца, но, конечно, не все. Много символов – это тоже плохо. Нужно, чтобы образ был лаконичным. Кроме того, экслибрис должен быть небольшим, не портить книгу своим видом, а, наоборот, дополнять.

Экслибрисы сейчас часто заказывают?

Заказов сейчас очень мало. Это дороговато: от двух до десяти тысяч в зависимости от сложности работы. А я экслибрис очень люблю и поэтому делаю их иногда в подарок друзьям. Бывает, что надо идти на день рождения, а денег нет. Тогда я делаю небольшой экслибрис. Люди обычно говорят, что это самый лучший подарок.

Сколько времени занимает его изготовление?

Небольшой, несложный экслибрис можно и за вечер вырезать. Сложные – от двух дней до недели. Много в день вырезать невозможно: глаза устают. Это очень трудоемкий процесс, напряжение очень большое. А на гравюру уходит месяц-два.

Как вы можете оценить современное состояние графики?

Все в полном запустении. Нет графических салонов, проводится мало графических выставок. Слава Богу, что у нас в Вологде картинная галерея обратила на это внимание. Отрадно, что в городе недавно прошел конгресс экслибриса. Может быть, и произойдет прорыв в графическом искусстве.

Почему графика сейчас в таком состоянии?

Так называемые «новые русские» интересуются больше живописью. У нас часто бывают люди, они заглядывают в мою мастерскую. Как только видят черно-белые работы, сразу уходят. Им надо что-то цветное, большого размера. Это случается от недостатка образования, вкуса. На самом деле черно-белая графическая работа в хорошей раме более подходит для оформления офиса. Да и посетители будут всегда проявлять к ней интерес.

Кто-нибудь сейчас интересуется гравюрой?

Это случайные единицы – образованные люди, которые понимают толк в искусстве. Я знаю коллекционеров, которым гравюру уже некуда весить. Они складывают работы в папки, прокладывают бумагой. И частенько пересматривают, потому что без этого нельзя.

Можно ли сравнить отношение к графике у нас и за рубежом?

Отношение к графике за рубежом и у нас – небо и земля. В нашей стране очень мало выставок. Жизнь кипит, может быть, только в музее экслибриса в Москве. А за рубежом все устроено лучше. Я постоянно отправляю свои работы за границу для участия в выставках, конкурсах, биеннале, триеннале. Сейчас у меня в Англии экспонируются две гравюры. В Англии вообще самая благоприятная жизнь для гравюры. Как известно, торцовую гравюру на дереве изобрел британец Бьюик. С тех пор в стране поддерживаются эти традиции: открыто Общество ксилографов, работает очень много граверов, издаются специальные журналы по гравюре и экслибрису. Образованы центры по графике в Польше, в Турции. Публикуются прекрасные каталоги на современном уровне, создаются графические сайты с разного рода информацией. Там живая жизнь.

Почему такое отношение? Дело в том, что на экслибрисные выставки посылаешь работы без возврата. Это значит, что они создают целый фонд, галерею графики. Каждый участник получает лишь каталог. Но и за это он благодарен. А в репродукциях каталога встречаются такие шедевры! В офорте, в резцовой гравюре. И поэтому здесь проявляется взаимная заинтересованность.

Как можно возродить интерес к гравюре в нашей стране?

Надо начинать с художественных школ, прививать интерес с детства. Тот, кто хоть немножко занимался гравюрой, понимает, что это такое. Думаю, что если бы это сейчас преподавалось, дети с удовольствием посещали бы такие занятия. Знаю это на собственном опыте: один год я преподавал в художественной школе. Ребята резали хорошо, был интерес. Ведь они сами и печатали. Я только успевал резцы подтачивать. Гравюры выставлялись на областной выставке художественных школ.

Есть в городе люди, которые могут продолжить ваше дело?

У нас есть такие. Например, Евгений Шиперов. Он уже сделал несколько гравюр и экслибрис для себя, известен в профессиональных кругах. Он очень тонко режет, сам уже все знает и умеет. У меня есть на него надежда. Но, кроме него, к сожалению, не могу назвать никого.

Какие у вас планы на ближайшее время?

Сейчас нужно отправить работы в Польшу. А 15 апреля откроется областная выставка в Вологде. Выставком отобрал десять моих гравюр.

Кроме того, у меня есть задумки относительно новых работ. Одна из гравюр будет посвящена старому рынку, другая – несохранившемуся дому на Челюскинцев, 12. У этого дома резьба была как орган, не описать словами. И я хочу ее передать в гравюре.

Роман Красильников

Новости по теме

Встреча с вологодским художником Леонидом Щетневым
Встреча с вологодским художником Леонидом Щетневым
В Верховажье открылась выставка из коллекции Леонида Щетнева «Мастера российской графики»
В Верховажье открылась выставка из коллекции Леонида Щетнева «Мастера российской графики»